свойством располагать к себе собеседника. И главное – она способна перевоплощаться и играть отведенную ей роль;
– ее импульсивная эмоциональность, любовь к риску достойно купируются рассудительностью и осторожностью мужа, которому она всецело доверяет. В процессе наблюдения за ее поведением в свободное от работы время компрометирующих материалов не получено.
По нашему мнению, Леонтина пригодна к сотрудничеству с внешней разведкой в качестве агента.
С учетом того, что 4 июля с. г. она стала супругой нашего проверенного агента “Луис”, полагал бы целесообразным в будущем создать из них разведывательный тандем».
…В январе 1942 года Морриса мобилизовали в американскую армию и отправили в Европу. Он участвовал в высадке союзных войск в Нормандии, заслужил боевые награды. В мае 1945-го на Эльбе встречался с бойцами Красной Армии. Войну закончил в чине капрала. А Лона все военные годы активно сотрудничала с советской разведкой.
Гриппующая пассажирка
С января 1943 года оперативный состав нью-йоркской резидентуры, используя свой агентурный аппарат, активно добывал информацию по так называемому «Манхэттенскому проекту» – разработке в лабораториях ядерного центра в Лос-Аламосе американской атомной бомбы. И когда 16 июля 1945 года над пустыней Нью-Мехико впервые взметнулся гриб ядерного взрыва, данные о принципе устройства бомбы и ее конструктивных компонентах уже были в распоряжении СССР. Особая заслуга в этом принадлежала Леонтине Коэн.
…Лос-Аламос, где располагался сверхсекретный американский ядерный центр, был строго закрытым городком. Научные сотрудники, имевшие отношение к созданию атомной бомбы, имели право покидать его лишь раз в месяц в любое воскресенье. Ну и как в таких условиях забрать материалы, подготовленные источником для передачи в Москву? Решить эту задачу поручили Лоне.
У нью-йоркского врача она получила направление на лечение легочного заболевания в условиях курорта Альбукерк, расположенного неподалеку от Лос-Аламоса. На окраине городка сняла комнату и стала готовиться к встрече с источником.
Контакт был запланирован на воскресенье у храма в центре Альбукерка. И здесь Лоне пришлось изрядно поволноваться: источник появился только на четвертое воскресенье – перепутал дату встречи! Наконец ценнейшие секретные материалы получены, можно отправляться в обратный путь. Однако судьба приготовила Лоне еще одно испытание.
На вокзале в Альбукерке сотрудники ФБР устроили тотальную проверку пассажиров. Особо тщательно они обследовали багаж и личные вещи. Лона не растерялась. Громогласно заявив, что больна гриппом, достала коробку с бумажными салфетками, в которой были спрятаны полученные от источника документы, и, беспрестанно кашляя, стала вытаскивать из нее салфетки, чтобы вытереть ими лицо. Когда очередь дошла до нее, Лона сунула коробку в руки фэбээровцу. Чихая и кашляя прямо ему в лицо, стала рыться в сумочке в поисках билета. Разумеется, билет был найден, когда уже раздался сигнал об отправлении поезда. Фэбээровец облегченно вздохнул, предвкушая избавление от гриппозной пассажирки, поспешно сунул ей в руки коробку, так и не досмотрев ее, и даже помог плутовке подняться в вагон!
Через два дня ценнейшие сведения достигли адресата в Москве…
Московские «университеты» коэнов
Обстановка в США, особенно с подъемом волны маккартизма и закрытия советского генконсульства в Нью-Йорке, для работы «легальной» резидентуры становилась все более неблагоприятной. Поэтому в начале 1949 года Коэнов перевели в состав нелегальной резидентуры, возглавляемой полковником Вильямом Фишером, более известным как Рудольф Абель. Проработав с ним почти два года, Коэны в конце 1950 года были выведены в Советский Союз.
Как показали последующие события, они вовремя покинули США, а Центр не только сохранил надежный разведывательный тандем, но и избежал целой серии провалов «атомных источников».
Более трех лет супруги находились в Москве (сбылась мечта детства Морриса!), постигая премудрости разведывательного дела, а Леонтина еще и прошла курс специальной подготовки для работы радистом-шифровальщиком.
В 1954 году руководство внешней разведки направило тандем в Англию в качестве связников-радистов нелегальной резидентуры, которую возглавлял разведчик-нелегал Конон Трофимович Молодый, работавший в стране под прикрытием канадского бизнесмена.
В Англии Коэны появились с новозеландскими паспортами на имя Питера и Хелен Крогеров. Они приобрели дом в двух километрах от военной базы Нортхолт, там оборудовали радиоточку и вскоре засыпали Москву сведениями особой важности.
Превращение Конона в «Бена»
До сих пор окутано тайной, как Конон Трофимович Молодый – прототип главного героя фильма «Мертвый сезон», – попал в «нелегалку» и как его готовили к этой сложной и опасной работе, однако доподлинно известно, что родился он 17 января 1922 года в Москве, где закончил среднюю школу № 36 и в 1940-м был призван в Красную Армию.
По фронтам Великой Отечественной войны он прошел от первого залпа на Буге до последнего в Берлине, от рядового до лейтенанта. О его подвигах говорят боевые награды: ордена Отечественной войны I и II степени, орден Красной Звезды и десяток медалей. Помощником начальника штаба 829-го отдельного разведывательного дивизиона он совершал рейды по вражеским тылам, брал «языков», добывал для командования оперативные сведения. Может, тогда и появился у него вкус к разведке, авантюризм, без которого человек не может жить в этой профессии. В 1946-м Молодый поступил в Московский институт внешней торговли, окончил его с красным дипломом, как вдруг в 1951 году его фамилия исчезла из всех справочников, будто никогда и не было такого человека. Вместо него появился «Бен»…
Говорит Конон Молодый: «Я прибыл на работу в Англию с документами подданного Канады Гордона Лонсдейла. Реальный Гордон вместе с родителями погиб во время налета фашистской авиации на караван судов, следовавших из Канады в Англию. Но, согласно легенде, он чудом спасся, попал в английский интернат для детей, оставшихся без родителей. Впоследствии сиротский приют был разбомблен немцами, и документы о пребывании там Лонсдейла были уничтожены. Таким образом, о рождении Гордона сохранилась лишь запись в церковной книге Торонто. Вот эта запись и стала отправной точкой для наших “сапожников” – так на Лубянке называют спецов, изготовляющих документы для нелегалов, – снабдивших меня копиями необходимых бумаг.
Причем сделаны они были с использованием той же бумаги, чернил и печатей, что и подлинники. Это “сырье” также было закуплено за границей. В ходе продвижения в страну оседания я пользовался целым набором “промежуточных” документов. И в Канаду я попал не на подводной лодке и не на парашюте. Из Москвы отправился на поезде в Финляндию. В Хельсинки мне передали новые документы, с которыми я поплыл в Стокгольм. Там сел в самолет и на подлете к Монреалю получил паспорт, с которым и ступил на канадскую землю…»
За «длинным» долларом и фунтом
Говорит Конон Молодый: «Как бы парадоксально это ни звучало, но
